Грозный призрак - Страница 41

Баронессса бросилась вперед, но, сделав несколько шагов, упала в обморок. Все присутствующие видели призрак и после первых отчаянных криков смолкли, онемев от страха, с исчезновением же пугала крики и причитания возобновились, но доктор водворил порядок. Он приказал увести Мэри в ее комнату, а потом осмотрел все еще бывшую без чувств баронессу.

— Это простой обморок, — сказал он, задержав сконфуженных своим полураздетым видом и убегавших горничных. — Скорее оденьтесь и унесите барыню. Уложите ее в постель, да натрите ей руки и виски одеколоном, а когда она очнется, дайте капель, которые я пришлю.

Не обращая более внимания на баронессу, он вышел. Все его мысли были заняты Мэри. Как она прелестна в воздушном капоте, мертвенно бледная, с широко раскрытыми испуганными глазами и дрожащая от волнения.

Как врач он имел право пойти взглянуть, не отразился ли вредным образом страх на ее хрупком организме, и он постучал в комнату молодой девушки.

— Мария Михайловна, могу ли я войти? Я беспокоюсь, не повредили ли вам пережитые сегодня волнения и последний испуг.

Минуту спустя горничная Мэри отворила дверь.

— Это вы, господин доктор! Пожалуйста, войдите. Барышня в гостиной и так плачет, что я не знаю, что делать. Она в лихорадке, совсем похолодела, дрожит и зубы стучат.

— Принесите барышне стакан горячего чаю и влейте ложку рому или коньяку. Чтобы было поскорее, вскипятите воду на спиртовой машинке, — распорядился Вадим Викторович, и пока горничная стремительно летела в кухню он вошел в будуар.

Мэри сидела у окна, опустив голову на сложенные руки и судорожно рыдала: она не слышала приближения доктора.

— Успокойтесь, Мария Михайловна, не плачьте так, это вредно, — ласково сказал Заторский, беря ее за руку.

Она выпрямилась и растерянно взглянула на него.

— Как тут не плакать, когда видишь такие ужасные сцены. Страждущие души мечутся в течение веков, не находя покоя.

— По мнению оккультистов — таков закон Кармы: он не дает покоя в могиле за скверный поступок одного из баронов Козен, — заметил доктор.

— И вы также должны будете блуждать после смерти? Елена Орестовна рассказывала…

Она остановилась, увидев, что доктор отшатнулся и густо покраснел.

— Ах, не слушайте то, что я болтаю! Я обезумела от страха и не понимаю, что со мною происходит! — проговорила она, задыхаясь от рыданий.

Но это неприятное волнение Заторского уже сменилось радостью и, нагнувшиь к ней, он взял ее руку.

— Что с вами делается? О! Ваши невинные глазки, ваше чистое сердце выдали вас! Вы любите недостойного человека, не заслуживающего любви такого нетронутого и юного существа, как вы, Мэри. Голова моя кружится и я, знайте, не смею поверить в такое счастье. Ах! Скажите, что я не ошибся и вы любите меня, несмотря на приставшую ко мне грязь, несмотря на мое низкое, подлое поведение, несмотря на тину, в которой я барахтаюсь, но из которой меня может спасти один только добрый гений. Вы не знаете, Мэри, как я вас люблю! Всей душой я привязался к вам.

Упав перед ней на колени он, продолжал:

— Смейтесь, Мэри, над профессором, человеком уже под сорок, который осмеливается протягивать руку к едва распустившемуся цветку. На коленях молю: смейтесь, осуждайте, но простите!

Мэри выпрямилась, лицо ее раскраснелось, глаза радостно вспыхнули, а слезы высохли, словно по волшебству.

— Конечно, я все прощаю вам, вы не любите более эту гадкую, грубую женщину, а любите меня! Так могу ли я осуждать вас? Никогда, потому что я тоже вас люблю, а когда любят — прощают все.

С блаженной улыбкой нагнулась она к нему.

— А что скажут ваши родители? — прошептал он, привлекая ее к себе и целуя в розовые губки.

— О! Они будут очень рады. Все так любят вас и уважают. Я собственными ушами слышала, как папа говорил: «Жаль, что такой ученый, врач и умный человек подпал под влияние этой ведьмы!» Но, так как вы ее не любите, значит, все будет хорошо.

Не будь это сказано страстно любимой девушкой, то ее слова звучали бы жестокой насмешкой: настолько общеизвестна была его позорная связь, если о нем говорили Так открыто и с состраданием. Но в данную минуту Заторский был слишком счастлив, и даже не почувствовал укол самолюбия.

— Я постараюсь загладить прошлое и сделаться достойным незаслуженного счастья, выпавшего мне. Только, Мэри, я очень хочу, чтобы вы уехали отсюда.

— Я сама решила уехать и даже написала об этом папе. Я рассчитывала отправиться послезавтра, хотя мама еще заграницей.

— Отлично. Под предлогом дел в городе я провожу вас. Только не говорите о нашем объяснении и даже скрывайте ваш отъезд до последней минуты.

— Ничего не скажу этой злой бабе. А ехать с вами я рада. Господи, как весело! — прибавила она, хлопая в ладоши. — Да будет же благословен бродячий рыцарь! Не появись он, вы не пришли бы сюда, и мы не были бы счастливы. Как только приедем в город, я закажу обедню за упокой его души. Слава Богу, что вы решили исправить прошлое и вам не придется странствовать, подобно ему, — добавила она с таким наивным удовольствием, что Заторский от души рассмеялся.

В эту минуту Паша отворила дверь, а доктор встал и поцеловал руку Мэри.

— Теперь выпейте чаю, дорогая моя, примите успокоительных капель, лягте и думайте обо мне, — нежно сказал он.

Оставшись, наконец, одна, Мэри встала на колени перед иконой Божьей Матери и горячо помолилась, благодаря небесную Покровительницу за ниспосланное счастье…

ГЛАВА X

Утром барон прислал телеграмму с извещением о своем приезде на следующее утро.